В 1855 году Милорад Медакович, автор одной из первых этнографических монографий о Черногории, записал историю Милицы из рода Ровча. Девушка добровольно поклялась, что никогда не выйдет замуж и заменит своему отцу сына. Она носила мужскую одежду и оружие, курила табак и считалась равноправным членом мужского общества.

Отсутствие мальчика в семье было позором для черногорца. Отчаявшись получить наследника, отец семейства своей волей назначал одну из дочерей сыном. В возрасте 4-5 лет ей давали новое – мужское имя, отстригали косу, девочка начинала носить мужскую одежду и, говоря о себе, использовать мужской род. Так она становилась «мужчиной». Наивысшим оскорблением для вирджины было назвать ее женщиной. За это она могла даже застрелить обидчика. Многие из вирджин были женоненавистницами и презирали все «юбки» настолько, что требовали хоронить себя в мужской одежде.


Феномен вирджин характерен не только для Черногории, но и для Косово и Метохии, а также севера Албании, то есть для тех регионов, где были особенно сильны патриархальный уклад жизни и родоплеменная организация общества. Любопытно, что вирджины были и среди мусульман, и среди католиков, и среди православных. Так, известный австрийский албанолог середины девятнадцатого века Иоганн Георг фон Хан выявил несколько случаев социальной трансформации пола в Северной Албании. В своем дневнике, опубликованном в Вене в 1867 году, он описал четырех албанских девушек из племени Мирдита, принявших мужские имена и ставших вирджинами. Все они были католичками.

Единой научной теории о про¬исхождении данного обычая не существует. Некоторые исследователи считают его отголоском античного культа виргин, другие рассматривают как остатки матриархата. Также есть версия, что вирджины – это представители так называемого «третьего пола».

Официально зафиксировано около 150 подобных случаев, однако исследователи утверждают, что их было значительно больше. Около 10 вирджин здравствуют и поныне. Но архаичный обычай отживает свое и постепенно уходит в прошлое.

На севере Черногории, неподалеку от Жабляка есть небольшое село Одраг. Ближайшая асфальтовая дорога от него – в десятке километров. В селе всего несколько массивных горских домов из потемневшего от времени камня. В одном из них живет Стана Церович. Ей больше 70 лет. Она – одна из последних черногорских вирджин.

Стана с детства одевается, как мужчина. Хотя все знают, что она женского пола, к ней относятся как к домачину («хозяину очага» - так в Черногории уважительно называют старшего в семье мужчину). Такова традиция. Знакомые, встретив Стану на улице, приветствуют ее: «Добрый день, Домачине!».

Вопреки обычаю, Стана никогда не брала мужское имя. Но она утверждает, что довольна той судьбой, которую определил ей Господь, и не сожалеет о том, что так и не вышла замуж. «Жаль, что я родилась в женском теле. Видимо, природа в моем случае ошиблась» - говорит она.

Мы проходим в дом. Когда-то здесь жила большая семья. Теперь одна Стана. Она показывает нам громадную деревянную кровать, на которой в 1945 году умер от ран ее отец – черногорский четник, воевавший против югославских коммунистов Тито. Стана усаживает нас за стол, приносит здоровенную бутыль домашней ракии и разливает ее по чеканчичам – маленьким рюмкам, сделанным в форме граненых колб.

Стана была пятой дочерью в семье. После ее рождения родились два мальчика, но они рано умерли. Это и предопределило ее судьбу. «Нет более горькой вещи, чем мужчине услышать, что с ним умрет и его род. Так мой отец, уважаемый и заслуженный герой, остался без сына». Тогда Стана сама решила заменить отцу сына - по крайней мере, так она утверждает сейчас. «От других девочек отец меня отделил. Дочерью не называл. Он имел только сына. Меня».

В пять лет Стана выкурила первую самокрутку. В шесть впервые стреляла из отцовского пистолета. В семь впервые попробовала ракию. Все, как и полагается мальчику.

Несмотря на то, что Стана выросла с сестрами, она чурается женского общества. «С мужчинами есть о чем поговорить, можно выпить ракии, покурить, поиграть в карты. А с женщинами что? Никогда не могла с женщинами общаться! Всегда с людьми сидела. Они меня всегда звали в свою компанию, да и сегодня я среди них, как человек равный, они уважают мое мнение, прислушиваются к нему». Женщин за ровню Стана не признает, впрочем, как и многие другие черногорцы. Общество тут, в горах, весьма патриархально.

Несмотря на то, что жить в селе достаточно тяжело, Стана никогда не думала о переезде в город. У нее большое хозяйство – одних коров пять штук. С июня по октябрь она косит траву на горных лугах, готовясь к долгой зиме. Вот и сейчас, допив ракию, Стана прямо, по-деревенски, сказала нам, что ей пора работать, а нам – собираться назад, в Белград. С самокруткой во рту она проводила нас до машины, на прощанье крепко, по-мужски пожав руку.

Текст: Илья Горячев
Материал предоставлен Русским журналом «Адриатика».